КОЛЫБЕЛЬНАЯ ФАВНА

Автор

Дмитрий Болидос

Изображение: 

	
И вдруг я весь стал существо иное...
И. Анненский
 Где тот город, который остался лишь точкой на карте
 да ещё, может, в памяти детской «руинами Спарты»
 среди прочих извилин без памяти кой бы то вовсе?..
 Шелестит в голове, облетая, античная осень,
         мелким дождиком присыпая.

 Засыпая среди тишины на отшибе сознания,
 на границе нирваны и сна, жизни и умирания, ―
 слышишь только самой тишины усыпляющий шелест
 её хвойного платья... Сосудов, суставов и желез ―
         пустота и молчание. Дхьяна¹.

 Из бурьяна шиповно-репейного гóнива мыслей,
 из тумана хмельного дурмана с изжогою кислой
 вырываешься вдруг на простор сенокосного луга
 и зарывшись в копну, засыпаешь в объятиях бога
         или в тех же объятиях просто легко умираешь.

 Отлетаешь куда-то, плюя на закон тяготенья,
 сам не знаешь куда... хотя, собственно, и направленье
 не важно уже, и всех «смыслов» теряется смысл,
 и водою в песке истворяется всякая мысль,
         и уже ― ты не ты, а пчела на цветке.

 Налегке с медуницы на вереск перелетая,
 с василька на душицу, последний нектар подбирая,
 уже вовсе не помнишь себя в организме примата ― 
 обезьяна мертва. Как и всё, что ей было когда-то
         «космически важно»... Мир праху её.

 Всё умрёт: и примат, и пчела, и цветок станут прахом.
 Всё сгниёт ― и уйдёт, растворится, рассеется паром.
 Но покуда свободно летай, вознося хвалу крыльям,
 посылая всех на хуй, нехай ― там и ползают понизу быдлом
         узколобые злобные йеху.

 Ибо сверху и видно лишь всю незаметную прелесть,
 коя скрыта внизу, где видны лишь убогость и мерзость.
 И пускай ты всего лишь пчела с высотой не орлиной,
 но ты всё же летаешь! Другим ― вовсе не даны крылья,
         и нужны ль они, собственно, им?

 Голубым обтекаемый небом, прорвав его плесень,
 без мыслей-эмоций-желаний-фантазий-рефлексий,
 с рапса на клевер, с Венеры на Марс перелетаешь ― и лугом
 становится весь бесконечный эфир, и ты уже сáм Демиургом
         уничтожаешь сей йехуйный мир...

 Боже, как тихо-то... собственно, я же и есмь ― Он!
 Весь исковеркан, изрезан, измят и изломан.
 Вывернут наизнань, выпотрошен и искрошен,
 в фарш перемолот и родиной-мачехой сожран ―
         и ватной уродиной проклят.

 Холод... То ли в тебе, то ли вне тебя ― кóгтистый холод,
 вцепившийся в глотку ― и мысль: а ты ещё молод,
 и мог бы стать даже, why not, президентом России...
 «С умом и талантом??? Вы бредите, сударь, окститесь!»
         Брежу, похоже на правду.

 ...Где та страна, что осталась лишь лужей на карте?
 И женщина та с ридикюлем в оранжевом платье
 за руку с мальчиком в белом берете с бамбушкой,
 где-то в провинции... топот пчелы по подушке...
         топот по лестнице псов из полиции...