СТАНСЫ В ПУСТОТЕ, или Show Must...

Автор

Дмитрий Болидос

Изображение: 

	
Empty spaces... What are we living for?
«Queen»
                      I

  По сути «речи дар» ― проклятие для homo,
  и более бы счастлив был человек без слов.
  Цена людским словам ― на языке саркома,
  лишь воздух колебать. Да слёзы лить и кровь.
  И лучше помолчим о чём-нибудь не тошном,
  повечерим в роскошной ущербности немых.
  Не будем вспоминать о выгоревшем прошлом,
  сей пепел ворошить ― к чему нам, sher ami?
  Мы пишем о любви, поём и дышим ей же,
  и... в любовь не верим: «любовь» ― иллюзия.
  Но обними меня в сумерках подснежных,
  и может небом прежним наполнятся глаза.

                      II

  Ты смотришь на цветы и гладишь моё темя.
  Зачем нам говорить ― цветы цветут без слов.
  В одной руке свеча, в другой ладони Время...
  Зачем нужны слова? Зачем нужна «любоff»?
  С исколотым лицом под стекловатным снегом
  едва ли не на ощупь ищу тебя, мой Друг.
  Мне стало мёрзло жить под этим тяжким небом ―
  дай мне, как псу, тепла испить из твоих рук.
  Усынови меня в своей утробе на ночь
  и по утру из лона в мир заново роди...
  И я, новорождённым, в первый раз заплачу
  и к твоей губами припаду груди.

                      III

  В одной руке свеча, в другой ладони Время
  сквозь пальцы истекает. Плывёт горячий воск.
  По розовому стеблю течёт пиона семя,
  и полон взор дрожащих неизлитых слёз.
  И полон мозг фекалий из догм и «норм морали»,
  и то ли трип в реале, то ли въяве сон:
  бились в поединке пятнистые маралы
  и я с петлёй на шее пел «Show Must Go On».
  Олень вструбил зарю ― и покачнулось тело,
  смешно суча ногами и рожей посинев...
  Оборванный шнурок ― и мрак в конце туннеля.
  И то ли сон воочию ― то ли явь во сне?

                      IV

  Алтайскою тайгою, по долам да взгорьям,
  вдоль русел синих лент, вкруг бирюзовых чаш,
  ковровой стелью трав с узорами цветовья,
  сумраком дубрав и лиственничных чащ ―
  я за оленем шёл тропою пилигрима,
  неся в суме камней неубавимый груз,
  упавшею звездой читая своё имя,
  молчащею водой внимая пенью муз...
  И в йодовых глазах могучего марала
  мне виделся иной, потусторонний блеск:
  из глубины зрачков являлась мне Валгалла
  во всём великолепии кровавости небес!

                       V

  И я... ступил в зрачки валгалловые зверя.
  И мне открылась бездна ― и я взглянул в неё
  с высокого утёса, волосом седея...
  Стервятники кружили, кричало вороньё.
  И домом для валькирий висел дворец над бездной
  с гигантским Залом павших под сводом из щитов,
  и был измазан кровью над миром свод небесный
  с его кровавым солнцем под шерстью облаков.
  О, как неодолимо хотел шагнуть я в пропасть ―
  чтоб и меня в Зал павших внёс бы на щитах
  валькирий хор прекрасных... Но паховую область
  мою заэрегировал стальной гремучий страх.

                      VI

  О боги, яду мне, за что мне ваша кара ―
  на «божий свет» родиться с проклятием навек,
  что среди двуногих зовётся «божьим даром»?
  Хотя, что называется «нормальный человек» ―
  скорее уж от этого клейма вовек избавьте:
  пусть лучше буду нищ я, угрюм и одинок,
  но не хочу хлебать, бля, щи мещанским лаптем,
  «плодясь и размножаясь» ― уж лучше под курок.
  Прощайте, Тор и Один, и привет коллегам
  в небесном пантеоне ― вас там, богов, что блох
  на теле глупых йеху... А впрочем, век от века
  лохам в жизни нужен вертухаем «Бох».

                      VII

  Куды теперь идти нам, командор Болидос?
  В Галлию? Элладу? Скифию аль Рим?
  Или же в Московию? ― нести людЯм «veritas»,
  лучину Просвещения в их кадильный дым,
  в глухое мракобесие и стадную покорность,
  вечное холуйство с понтами «Всех нагнём!»,
  в какую-то особую в них «русскую духовность»
  с вечными в ней свинством, пьянством, воровством...
  А стóят московиты ― метать пред ними жемчуг?
  Нужен ли им мысли в их потёмках Свет??
  А то и не удавят ли Болидоса??? Замечу,
  с них, однако, станется ― и «Смерть шпиёну, смерть!»

                     VIII

  ― Болидос, признаёте ли свой гений экстремистским?
  И кто уполномочил вас вообще стишки писать?
  Признать агентом Абвера и злостным атеистом,
  приговорить на Пасху в четверг четвертовать. ―
  Вот, собственно, Фемиды всея Московской рыло, 
  манды в судейской мантии с крестом и топором.
  «И завали хлебало, блядь, выебу без мыла!» ―
  добавит в заключение милейший прокурор.
  И голого Болидоса да в открытой клетке
  повезут на площадь под восторг толпни...
  О, ёбнутая чернь!!! Им Свет несёшь в потёмки ―
  оно в ответ плюётся: «Распни его, распни!»

                      IX

  O servum pecus plebs...¹ Пойду искать по свету
  людей, а не скотину с гельминтами в умах.
  И в пути играя в шахматы со Смертью,
  ждать с любовью встречи, узнанной впотьмах
  контурами крыльев, голубинным светом
  аурносиянными в оперенье снов...
  Пусть любовь иллюзия (как всё под этим небом:
  и время, и пространство, и смысл этих слов),
  но без любви не полон букет вина иллюзий,
  и самый воздух пресен, и бесит мир вокруг,
  без любви ущербны и безмолвны музы...
  Ты слышишь ли меня, мой безответный Друг?

                      X

  В одной ладони Время, в другой руке фонарик...
  И где ж ты, где ты блудишь пó миру, Друг мой,
  по звериным тропам тупой двуногой твари ―
  где, кому сияешь в этот час немой?
  И Время истекает секундомером капель,
  и медленно, но верно, мерцая, дохнет свет,
  и: ― Мат без вариантов. Извини, приятель, ―
  однажды на рассвете игру окончит Смерть.
  И без нас на свете будет всё как прежде,
  и друг друга сыщут лишь сука да кобель...
  Обними же, ангел, меня крылом надежды ―
  и может Небом выхода откроется туннель.
                          
                     P.S.
       
        Пустота... Для чего мы живём?
        И должно ли шоу продолжаться?