Тук-тук.

Автор

Энди Зед

	
Тук-тук. Мне постучали в дверь.
И что теперь?
Я не решился открывать.
Залез, как мышка под кровать,
Вцепился судорожно в пол:
Кто ж там пришёл?
Быть может почтальон ко мне,
Ну, тот, что с сумкой на ремне.
Разносит письма, телеграммы,
От беге... Нет, гиппопотама.
Ещё была там бляха. Муха!
Стук продолжал терзать мне ухо.
Я вжался в пол ещё сильней,
Став вылитым вальтом виней.
Такой же мелкий, жалкий, плоский,
Рубашка в красную полоску.
Колода: пятьдесят две карты,
Полно задора и азарта.
Сейчас бы в покер, преферанс,
Раскинуть на столе пасьянс.
Но я лежу, забравшись в угол,
Весьма растерян и напуган.
Тем, что не знаю кто за дверью.
Пришла посылка - нет, не верю.
Не верю в то, что там соседка,
Зашла за солью. (Ах, кокетка!)
Что сын приехал навестить.
Не может быть!
Конечно, стоило б разок,
Взглянуть в глазок,
Иль дать сойти семи потам,
Спросив: "Кто там?"
Но это было б слишком просто,
А я не дурачок - подросток.
Убийцы - профессионалы,
Которых в городе навалом,
Стреляют через дверь, навылет,
Со мною не пройдёт, не выйдет.
Моя кровать никак не хуже дзота,
Вот только не хватает пулемёта.
Не удержать мне эту высоту.
Зачем же бесполезный стук?
Легко взломают дверь, войдут.
Посмотрят там, обыщут тут.
Скрипя паркетом, встанут на колени,
И вот он я, дрожу, как лист осенний.
Под проливным дождём, холодным ветром.
Я чуть не зарыдал, представив это.
Но утерев слезу скупую с носа,
По новой задался трепещущим вопросом:
Так кто же за порогом притаился?
Вампир голодный из Даугавпилса?
Там вурдалаки, в основном, живут и упыри.
Как и в Твери. Как и в Твери.
Приехал навестить родню.
Со мной же хочет обсудить меню.
На шее запульсировала вена.
Я, резко дёрнувшись, расшиб себе колено.
Ещё поглубже в уголок забился -
Перекрестился.
Так кто ко мне торопиться не в меру?
Как будто отбивает хабанеру.
А если арестовывать идут?
Доказывай потом, что не верблюд.
Не важно: виноват, не виноват ты,
Хватают и бросают в казематы.
И это, Вам скажу, не божий суд -
Заслуги и молитвы не спасут.
От ужаса во мне сипел Марлон Брандо:
Так кто?
Предмет моих сомнений и терзаний.
Возможно... Инопланетяне?!
С неведомой звёзды, планеты не знакомой,
Презрев и расстояние, и физики законы,
Летели очень долго, время двинув вспять,
Чтоб мне по голове стучать?!
Или спросить дорогу до созвездья Андромеды?
Я не открою, пусть идут к соседу.

И нет совсем достойных кандидатов,
Чтоб нараспашку, как давно когда-то,
И дверь и мысли и душа,
И слышно, как стучат спеша,
Моей любимой каблучки,
В такт сердца сладкие толчки,
Объятия, преодолев порог -
Сама любовь. И с нами Бог.

Так кто? -  мне эхом в голове звучал вопрос,
Как поезда приятный стук колёс.
Как ветер бьётся в не закрытое окно,
Как из бутылки полной наливается вино.

За размышленьями уснул и видел сон:
Война, окопы и враги со всех сторон.
Грохочут пушки, пулемёт - тук, тук, тук, тук.
Со мною рядом, на земле, погибший друг.
Он на прощанье мне сказал: Не подведи.
За нами Родина и жизнь, а впереди,
Скорей всего, разлука, боль и смерть.
Но так должно быть, ты не бойся умереть.
Смерть не конец, а лишь начало всех начал.
На этом друг навеки замолчал.
А я взял в руки знамя и бежал, крича: "Ура!".
И мне казалось - это детская игра.
Когда не свищут пули мимо головы,
Несёшься весело среди густой травы,
Сжимая крепко деревянный автомат,
Уже на пятки наступает старший брат,
Толкает в спину и кричит: "Пиф-паф, я победил!".
С ним долго спорим: кто кого и сколько раз убил.

Взорвалось солнце. Я с разбегу рухнул на живот,
Затихли звуки, даже ненасытный пулемёт.
Из-под меня хлестала кровь, я словно бы снегирь,
Лежал и слушал, как всё ближе шаркали шаги.
Со стоном повернулся, на до мной стоял пастух:
"Я приходил, кричал, стучал, но ты был глух.
Ты словно страус прячешь голову в песке,
Но все важны фигуры на шахматной доске.
Затем, склонясь поближе, он показал оскал,
Звериный, жёлтый, страшный. Я истошно закричал...

Проснулся в полной темноте и тишине,
Как будто под водой, на глубине.
Разбитый, словно разгружал вагоны,
Но полон сил, как юноша влюблённый.
Чуть озабоченный - приснится же такое,
Счастливый, что оставили в покое.
Не нужный никому на этом свете.
По видимому баловались дети.